Борис Шергин

ВАРВАРА ИВАНОВНА

У Якуньки была супруга Варвара Ивановна. И кажной день ему за год казался. Вот

она кака была зазуба, вот кака пагуба. Ежели Якунька скажет:

- Варвара Ивановна, спи!

 

Она всю ночь жить буде, глаза пучить. А ежели сказать:

 

- Варвара Ивановна, сегодня ночью затменье предвешшают. Посидите и нас

разбудите.

 

Дак она трои сутки спать будет, хоть в три трубы труби. Опять муж скажет: -

Варя, испекла бы пирожка. - Не стоишь, вор, пирогов. А скажет:

 

- Варя, напрасно стряпню затевашь, муку переводишь... Она три ведра напекет:

- Ешь, тиран! Чтобы к завтрию съедено было! Муж скажет:

- Варя, сходим сегодня к тетеньке в гости? - Нет, к здакой моське не пойдем. Он

другомя:

- Сегодня сватья на именины звала. Я сказал - не придем.

- Нет, хам, придем. Собирайся!

 

У сватьи гостей людно. Варвара пальцем тычет:

 

- Якунька, это чья там толстомяса-та девка в углу?

- Это хозяйская дочь. Правда, красавица?

- А по-моему, морда. Оттого и пирогов мало, что она всю муку на свой нос

испудрила.

 

Муж не знат, куда деться:

 

- Варя, позволь познакомить. Вот наш почтеннейший начальник.

- Почтеннейший?.. А по виду дак жулик, казнокрад.

 

Тут хозяйка зачнет положенье спасать, пирогом строптиву гостью отвлекает:

 

- Варвара Ивановна, отведайте пирожка, все хвалят.

- Все хвалят, а я плюю в твой пирог.

 

И к Варваре кто придет, тоже хорошего мало. Который человек обрадуется угощению,

тот ни фига не получит, а кто ломаться будет, того до смерти запотчует.

 

Мода пришла - стали бабы платьишки носить ребячьи. Варвара наросьне ниже пят

сарафанов нашила. Всю грязь с улицы домой приташшит. Вот кака Варвара Ивановна

была: хуже керосина.

 

Она и рожалась, дак поперек ехала. Муж из-за такого поведения сильно

расстраивался:

 

- Ах ты... проваль тебя возьми! Запехать разве мне ей на службу. Может, шелкова

бы стала?

 

Вот наша Варвара Ивановна на работу попала. Ежели праздник и все закрыто, дак

Варвара в-те дни черным ходом в учрежденье залезет и одна до ночи сидит, служит,

пишет да считат. А ежели объявят:

 

- Варвара Ивановна, эта вся будет спешна неделя. Пожалуйста, без опозданиев...

 

Дак Варвара всю эту неделю назло дома лежит. Настанет праздник какой, Варвара

одна в учрежденье работу ломит.

Муж дак за тысячу верст рад бы от этой Варвары уехать, из пушки бы ей рад

застрелить.

Оногды идет он со службы, а домой неохота. И видит: дядьки на бочке за город

едут. Ах, думает, хорошо б и мне перед смертью на лоно природы.

 

- Дяденька, подвези!

 

За папиросу вывезли и Якуньку за город. Стали навоз в яму сваливать. Яма

страшна, глубока. Якуня думат:

 

- В эту бы яму мою бы Варвару Ивановну!

 

Яма смородинным кустьем обросла. Это Якуня тоже на ус намотал. Домой явился:

 

- Хотя ноне и лето, ты. Варвара, за город ни шагу!

- Завтра же с утра отправимся! И ты, мучитель, со мной.

 

Утром бредут за город. Варвара Ивановна, чтоб не по-мужневу было, задью пятится.

К ямы подошли, к смородиннику. Якунька заявил:

 

- Мои ягоды!

- Нет, холуй, мои! Лучче и не подступайся!

 

Замахалась, скочила в куст, оступилась и ухнула в яму. Якунька прослезился и

бросил следом три пачки папирос:

 

- Прости, дорогая!

 

Затем домой воротился. Никто его не ругат, никто его не страмит. Самоварчик

наставил, сидит, радуется: - Вот кака жисть пошла приятная! Однако соседи вскоре

заудивлялись, почему из Варвариной квартиры ни крыку, ни драки не слыхать.

Донесли в участок, что не на кирпич ли даму пережгли, боле не орет. Начальник

вызвал Якуньку:

 

- Где супруга?

- Дачу искать уехала.

- Смотри у меня!

 

Якунька до полусмерти напугался:

 

- Лучче побежу я добывать свою Варварку.

 

С веревкой полетел к ямы. Припал, слушат... Писк, визг слыхать... ...А вот и

Варин голосок...

Слов не понять, только можно разобрать, что произношение матерное. Якунька конец

размотал. Начал удить:

 

- Эй, Варвара! Имай веревку! Вылезай!

 

Удит и чует, что дернуло. Конец высбирал, а в петле кто-то боязкой сидит, не

боле фунта. Якунька дрогнул, хотел эту бедулину обратно тряхнуть, а она и

проплакала:

 

- Дяденька, не рой меня к Варвары! Благодетель, пожалей!

- Вы из каких будете?

- Я Митроба, по-деревенски Икота. Мы этта в грезной ямы хранились, митробы,

иппузории. Свадьбы рядили, сами собой плодились. И вдруг эта Варвара на нас

сверху пала, всех притоптала, передавила. Папиросу жорет, я с табаку угорела. О,

кака беда! Хуже сулемы эта Варвара Ивановна, хуже карболовой кислоты!

 

Якунька слушат да руками хлопат:

 

- Ах да Варвара! Ну и Варвара! А все-таки по причине начальства приходится

доставать.

- Якуня, плюнь на их на всех! Порхнем лучче от этого страху в Москву.

- Что делать-то будем?

- Там делов, дак не утянешь на баржи. За спасение моей жисти от Варвары я тебя

наделю капиталом. Я Митроба и пойду вселяться по утробам. За меня дохтура

примуцца, а я их буду поругивать да тебя ждать. Ты в дом, я из дому.

Якунька шапку о землю:

- Идет! Отвяжись, худая жизнь, привяжись, хорошая!

 

Митроба завезалась в шелково кашне, на последни деньги билет купила да в Москву

и прикатили. На постоялый двор зашли, сели чай пить. Икота в блюдце

побулькалась, заразговаривала:

- По городу ле в киятры ходить, у меня платье не обиходно, да и на Варвару боюсь

нарвацца. Лучче без прогулов присмотрю себе завтра барыну понарядне да в ей и

зайду.

- Как зайдешь-то?

- Ротом. С пылью ле с едой.

- А мне что велишь?

- Ты в газету объяви, что горазен выживать икоты, ломоты, грыжу, дрип.

Утром Якунька в редакцию полетел, а Митроба в окне сидит, будто бы любуется

уличным движением. Мимо дама идет, красива, полна, в мехах. Идет и виноград

немытый чавкат. Митроба на виноград села, барына ей и съела. И зачало у барыни в

животе урчать, петь, ходить, разговаривать.

Еиной муж схватил газету, каки есть дохтора? И читает: «Проездом из Америки.

Утробны, внутренни, икоты, щипоты, черев-ны болезни выживаю». Полетели по

адресу. Якунька говорит: - Условия такая. Вылечу - сто рублей. Не вылечу -

больной платы просит.

Наложил на себя для проформы шлею с медью. Приехали. Икотка барыниным голосом

заговорила: - Здравствуй, Якунюшка! Вот как я! Все тебя ждала. Да вот как я!

Лише звонок, думаю, не Якуня ли! Вот как я! Якуньке совестно за эту знакому: -

Ладно, ладно! Уваливай отсель! Икота выскочила в виде мыша, только ей и видели.

Больна развеселилась, кофею запросила. Американского дохтура благодарят, сто

рублей выносят.

Теперь пошла нажива у Якуньки. Чуть где задичают, икотой заговорят, сейчас по

него летят. У Якуни пальтов накуплено боле двадцати, сапогов хромовых, катанцей,

самоваров, хомутов, отюгов быват пятнадцать.

Бедну Митробу на дому в дом, из души в душу гонит, деньги хапат. Дачу стеклянну

строить зачал, думал - и век так будет. Однако на сем свете всему конец живет.

Окончилась и эта легка нажива.

Уж, верно, к осени было. Разлетелся Якунька одну дамочку лечить, а Икота

зауросила: - Находилась более, нагулялась!.. Пристала вся! Якуня тоже

расстроился:

- Ты меня в Москву сбила! А кто тебя от Варвары спас?

- Ну, черт с тобой! Этта ешше хватай, наживайся! А далеша! Я присмотрела себе

подходяшшу особу, в благотворительном комитете председателыыу. В ей зайду,

подоле посижу. Ты меня не ходи гонять. А то я тебя, знахаря-шарлатана, под суд

подведу. Якунька удобел:

- Ну, дак извод с тобой, боле не приду. Не дотро-ну тебя, чертовку!

Получил последню сотенку, тем пока и закончил свою врачебную прахтику.

А Икотка в председательшу внедрилась. Эта дамочка была така бойка, така выдумка,

на собраньях всех становит. Резво говорит - часа по два, по три рот не запират.

Вот эдак она слово взела, рот пошире открыла, Митроба ей туда и сиганула.

Даму зарозбирало, бумагами, чернильницами зачала на людей свистать. Увезли

домой, спешно узнают, кто по эким болезням. В справочном бюро натакали на

Якуньку.

Якунька всеми ногами упирается: - Хоть к ераплану меня привяжите - нейду!

Забегали по больницам, по тертухам, по знахарикам. Собрали на консилиум главную

профессуру. Старший слово взял: - Науке известны такие факты. Есь подлы люди.

Наведут, дак в час свернет. В данном случае напушшено от девки или от бабы от

беззубой. Назначаю больной десеть баен окатывать с оружейного замка.

Другой профессор говорит:

- И я все знаю скрозь. По-моему, у их в утробы лиситер возрос. Пушшай бы больна

селедку-другую съела да сутки бы не попила, он бы сам вышел. Лиситер полдела

выжить.

Третий профессор воздержался:

- Мы спину понимам, спину ежели тереть. А че-рев, утробы тоись, в тонкось не

знам. Вот бабка Па-лага, дак хоть с торокана младень -и то на девицу доказать

может.

Ну, они, значит, судят да редят, в пятки колотят, в перси жмут, в бани парят, а

больна прихворнула пушше. Знакомы советуют:

Нет уж, вам без американского дохтура не сняцца.

 

К Якуньки цела делегация отправилась:

- Нас к вам натакали. Хоть двести, хоть триста дадите, а без вас не воротимсе.

Якунька весь расслаб:

- От вот каких денег я отказываюсь!.. Сам без прахтики живу, в изъян упал. Он

говорит:

- Ваш случай серьезной, нать всесторонне обдумать.

Удалился во свой кабинет, стал на голову и думал два часа тридцать семь минут.

Тогда объявил:

- Через печать обратитесь к слободному населению завтре о полден собраться под

окнами у недомогающей личности. И только я из окна рукой махну, чтобы все

зревели не по-хорошему:

- Варвара Ивановна пришла! Варвара Ивановна пришла.

Эту публикацию грамотной прочитал неграмотному, и в указанной улицы столько

народу набежало, дак транваи стали. Не только гуляющие, а и занятой персонал в

толпе получился. Также бабы с детями, бабы-молочницы, учашшиеся, инвалиды,

дворники. Все стоят и взирают на окна. Якунька подкатил в карете, в новых

катанцах, шлея с медью. Его проводят к больной. Вынимат трубку, слушат...

Митроба на его зарычала:

- Зачем пришел, собачья твоя совесть?! Мало я для тебя, ддя хамлета, старалась?

Убери струмент, лучче не вяжись со мной!

Якунька на ей замахался:

- Тише ты! Я прибежал, тебя, холеру, жалеючи. Варвара приехала. Тебя ишшет! У

Митробы зубы затрясло: - Я боюсь, боюсь!.. Где она, Варвара-та? Якунька раму

толкнул, рукой махнул:

- Она вон где!

Как только на улице этот знак увидали, сейчас на-тобили загудели, транваи

забрякали, молочницы в бидоны, дворники в лопаты ударили, и вся собравшаяся

масса открыли рот и грянули:

- Варвара Иванна пришла! Варвара Иванна пришла!

Икота из барыни как пробка вылетела:

- Я-то куды?

- Ты, - говорит Якунька,- лупи обратно в яму. Варвара туда боле не придет!

Народ думают - пулей около стрелили, а это Митроба на родину срочно удалилась.

Ну, там Варваре опять в лапы попала.

А Якунька, деляга, умница, снова, значит, заработал на табачишко...